Стихи Фатимы Гассиевой (Гасси)

Мы начинаем публикацию произведений и стихов, с прошедшего в Москве «Вечера патриотической лирики». И начинаем со стихов Фатимы Гассиевой (Гасси).

 

ИРЫСТОН

Откуда родом Афродита?
Осирис, Амон, Аполлон? —
Моя живая Атлантида!
Непокоренный Вавилон!

Пусть мне не верят, я-то знаю,
Где центр мира, пуп земли,
Назад, к потерянному раю
Вас приведут мои следы.

Здесь нет развалин Парфенона,
Объятых тайной пирамид,
Так в чем богатство Ирыстона
На самом деле состоит?

Дороже всех сокровищ мира
Царящий здесь могучий дух
Никем, ничем неистребимый,
Разбивший время в прах и пух.

И этим духом возродятся
Помпеи, Троя, Карфаген,
Атлантам новым покорятся
Плебеи, вставшие с колен.

Пойдет под знамя Барбароссы
Сам Джер с орлиной головой,
И принесут с собой колоссы
Союз меж небом и землей!

Москва, 2005 г.

 

Язык
Абаеву Василию Ивановичу посвящается

Проснись, божественный старик!
Расправь величественно плечи,
И обрати свой ясный лик
На нас сквозь тьму тысячелетий.

Взгляни на мир: не узнаешь?
Повсюду разные народы,
Ты языка их не поймешь —
Их языки — иной природы.

Ты помнишь башню в Вавилоне
И с неба гневный приговор?
С тех пор народы поневоле
Ведут недружный разговор.

У каждого свой алфавит,
Свой статус, сфера примененья,
Акцент, оттенок, колорит
И ареал распространенья.

Людей рассеяв, разметав
Безжалостно по белу свету,
Злой дух легко предначертал
Над добрым гением победу.

К нам с новой азбукой-письмом
Ломились в дом миссионеры,
Ты ими был приговорен
К пожизненному заключенью.

Глумились средние века
Над историческим наследьем,
И инквизиция не зря
Служила им с таким усердьем.

Все руша на своем пути,
И, совершая святотатство,
Тебя желая превзойти,
Свирепствовало христианство.

Ведь ты — язычник, мой старик,
Кто мог с тобою согласиться?
И на страницах новых книг
Ты только в маске мог явиться.

Коварно прятались монахи
Вглубь храмовых библиотек,
Чтобы в старинных фалиантах
Стереть твой вездесущий след.

Над древним словом древних книг
Нависла страшная угроза,
С ним стали вдруг происходить
Ужасные метаморфозы:

Сатана стала сатаной,
Адамом — стало слово «адаем»,
Стал «Донбеттыр» святым Петром,
А «уаенгаел» — ангелом крылатым.

И, утопая в словарях,
Трудах, томах и переводах,
Мы ищем правду в их словах,
Но нет ее в словах-уродах.

Путем языковых реформ
И невозможных извращений
Был обеспечен перелом
В ситеме старых отношений.

Единый некогда, — ты стал
Отцом для множества потомков;
Так разбивается хрусталь
На сотни маленьких осколков.

И лишь один еще народ
Свободный, гордый, неподкупный
Тебя хранит и бережет
В горах Кавказа недоступный.

Из уст в уста передавая
Мелодию волшебных слов,
Всегда тебя предпочитая
Соблазну новых языков.

Что значит «фарн» для осетина,
Что значит «рухс», «дзуар», «баеркад», —
Значенье их неизмеримо:
Они — наш сокровенный клад.

Да, драгоценный мой старик,
В тебе лишь истина и сила,
Твое наследье — твой язык —
Как ось Земли, как центр мира.

Ты с нами выйдешь из забвенья,
Не будешь больше ты гоним,
Увидишь наше возрожденье
И озаришь собою мир.

Поднялся вдруг мой исполин
Шагнул вперед и улыбнулся:
«Так ждет меня вторая жизнь? —
Как хорошо, что я проснулся!»

февраль 2001 г., Москва

 

Храм Памяти
Погибшим защитникам Цхинвала посвящается

Им вечная молодость, как приговор,
Но кто-то рубил с плеча,
Так пусть несмываемым будет позор
На страшном лице палача!

Над нами бесшумно летят журавли,
В дорогу вожак их позвал;
Несут души воинов с грешной земли
Они на небесный Цхинвал.

Воздвигнем же храм на останках ребят,
Погибших в последней войне,
Пусть головы их куполами горят,
Не дав нам забыть о себе.

Разделим же поровну скорбь матерей,
Их память — немую от слез,
Обиду за их неотмщенных детей,
И тяжесть несбывшихся грез.

И будет большой белокаменный храм
Стоять в письменах золотых:
«Здесь мощи потомков великих алан,
Причисленных к лику святых».

К подножью его мы возложим цветы,
И сотни зажжем свечей,
Он станет святынею наша земли,
И совестью наших людей.

И колокол будет негромко звонить,
Густой разгоняя туман:
«Не дай наших мальчиков спящих будить,
Ты стань колыбелью им, храм».

В лазоревом небе, в лучах золотых
Застыз чей-то стон, чей-то крик…
Пусть каждый из нас, кто остался в живых,
Войдет в этот храм хоть на миг.

декабрь, 2004 г.

 

Коста

Рождение Христа предвосхитили,
Легко творить с предсказанной судьбой;
А он… Ведь не волхвы ему внушили,
Что он обязан жертвовать собой.

Хранит в себе божественную силу,
Кто благороден, честен и умен,
Кто всем вещам предпочитает лиру,
И кто любовью щедро одарен.

«Весь мир — мой храм», но в этом круглом храме
Ни внешних нет, ни внутренних углов,
И негде залечить больные раны,
Укрыться от стремительных ветров.

Селенье Нар — вот матрица Вселенной,
Родной, благословенный уголок.
«Весь мир — мой храм», но в этом мире бренном
Без Родины он выжить бы не смог.

октябрь 2006 г.