«Для Владикавказа я выглядела эксцентрично»
Лера Агузарова жила во Владикавказе, тусовалась с рокерами, носила тяжелые цепи и преподавала студентам химию. Сейчас она одевает топовых музыкантов и стилизует съемки для лучшего российского глянца. Как так получилось (а также о том, как выглядит настоящая кавказская мода) — Лера рассказала корреспондентам «Это Кавказ».
«Познакомь с Хаски»
— Когда ты поняла, что ты теперь — профессиональный стилист?
— Когда появились постоянные проекты и стало понятно, что можно заниматься только ими и зарабатывать на жизнь. И первые артисты, с которыми сотрудничаю на постоянной основе. Вот тогда это и стало работой.
— Кто был первым?
— Иван Дорн. Его снимали для осетинского журнала Muse, Ваня давал им какое-то серьезное интервью. Мы отсняли фотосессию, ему понравилось, как его одели, и он позвал нас всех после съемки на свое выступление. Работаем-дружим до сих пор.
— Что интересного из недавних совместных с Дорном проектов?
— Сейчас у Вани вышел клип, он весь отрисован. А задумали мы его года два-три назад. Анимация — долгий процесс. В клипе используется лук, который я собирала для одного из выступлений Дорна на «Вечернем Урганте», — кожаный костюм.
— Похвастайся: кто еще среди постоянных клиентов?
— С рэпером Face работаю. До недавних пор сотрудничала с Оксимироном. Периодически — с Хаски. Стала больше сотрудничать с разными изданиями — журнал Flacon, проект Blueprint. Не так давно поработала с Томми Кэшем (эстонский рэп-исполнитель. — Ред.), мы его снимали для Vogue. Классный герой.
— Но спрошу я, конечно, про Оксимирона. Расскажи про работу с ним.
— Мы снимали обложку для журнала «Афиша». Я собрала луки, но на съемке — она проходила в Питере — меня не было. Оксимирону очень понравилось, как ему подобрали комплекты одежды. На следующую его фотосессию — в Москве — команда артиста снова позвала меня. Мы сотрудничали вплоть до концерта в Олимпийском (2017 год. — Ред.). Думаю, как только он возобновит какую-то концертную деятельность, мы снова будем сотрудничать. Хорошо сработались.
— Обращаются к тебе с просьбами вроде «а познакомь с Хаски»?
— Да, конечно. Часто это бренды, которые обращаются почему-то ко мне, а не к менеджменту артиста. Просят передать какой-нибудь подарок или договориться о сотрудничестве. Думаю, это потому, что у нас индустрия пока сырая, многие меня считают тоже представителем артиста, хотя это не так. Но обращения всегда пересылаю, меня это совершенно не парит. А в остальном… Друзья могут попросить вписать на концерт или познакомить. Если могу, обязательно делаю. Мне кажется, это классно и для артиста, и для друзей (смеется).
Все дело в личности
— Что ты учитываешь, когда готовишь образ артисту?
— Если это актер, то смотрю все, что есть про него в сети: роли, интервью. Если музыкант — все лайвы, слушаю, что он исполняет. Нужно понимать, о чем творчество артиста, и отталкиваться от этого. Плюс учитывать его personality. Это важное правило — работать с тем, что есть, не менять ничего в корне.
— Сложные герои встречаются?
— Очень редко. Человек приходит на съемку с единственным желанием — чтобы получилось красиво. Никто не капризничает. Хотя… Однажды у меня была съемка для журнала «Афиша». Мы снимали выпуск, посвященный женщинам. На обложке Юлия Навальная, внутри — все, кого редакция журнала считала сильными женщинами. Длиннющая съемка, продолжалась три дня. Одной из героинь была редактор российского глянцевого журнала, она перемерила и пересмотрела все, что ей предлагали, и все ей было плохо. Принесла с собой какое-то платье, переоделась, снялась в нем. После съемок подошла, извинилась: «Простите, я себя как-то странно вела. Просто очень переживала». Так что все нормально на самом деле.
Что-то вроде панка
— Правильно ли я понимаю, что «неофициально» стилистом ты стала задолго до переезда в Москву? Когда начала одевать рокеров во Владикавказе в середине нулевых.
— Да. У меня было много друзей среди рок-музыкантов, они часто просили что-то придумать для сцены. Помочь приодеться, так сказать.
— Просили, потому что твои собственные образы бросались в глаза?
— Подозреваю, что для Владикавказа я выглядела эксцентрично. Длинные волосы, выкрашенные в черный, сильно накрашенные глаза, тяжелая железная бижутерия. Что-то вроде панка. Нас в «тусовке» было немного. Кстати, половина той компании сейчас в Москве. Все было на доверии, по фану. «Давай что-нибудь придумаем, чтобы было красиво». Ребята смотрели на зарубежных исполнителей, как те выглядят. Нашим тоже так хотелось. Мы очень много слушали музыки, смотрели кино. Я выписывала кучу журналов — Сlassic rock, еще какие-то. Жутко это все нравилось.
— А параллельно ты училась.
— Когда все начиналось — еще в школе, потом в университете на химтехе. Тогда я все это дело со стилизацией считала хобби. А профессия должна быть серьезной, образование тоже. Поступила в аспирантуру, год отучилась, преподавала фармацевтам и стоматологам. И мне эта история с преподаванием нравилась.
— Поражала воображение студентов нетипичными нарядами?
— Думаю, они догадывались, что со мной что-то не так. Помню, однажды студентка принесла мне на пару Vogue с комментарием: «Почитайте».
— «И посмотрите, как надо одеваться на самом деле»?
— Нет, студенты все время пытались как-то отвлечь, нейтрализовать препода, чтобы заниматься своими делами. Она, видно, на меня посмотрела и решила, что Vogue — то, что мне будет интересно. Окей. Спасибо.
«Да где вы раньше были?»
— А потом ты переехала в Москву. С чего начинала?
— Это было спонтанно: приехала к сестре и поняла, что хочу остаться. Искала работу по специальности, а подруга, у которой были знакомые в музее «Гараж», предложила временно устроиться туда. Кажется, показывали ретроспективу работ Марины Абрамович, я была смотрителем выставки.
— Как преодолевала такое обычное в кавказских семьях сопротивление: «Как? Ты бросаешь серьезную профессию»?
— На самом деле никак. Подтекстом до сих пор проскакивает что-то подобное. Это не негатив, просто «стилист» для многих — это непонятно и ново. Кто-то из родственников совсем не понимает, чем я занимаюсь. Но сейчас профессия становится популярной, проникает в телек, так что к моему решению начинают относиться с большим пониманием.
— Итак, как ты перестала быть смотрителем музея и стала московским стилистом?
— Я работала в магазине винтажной одежды, там периодически нужно было стилизовать образы, создавать лукбук сезона. Я вошла во вкус. В наш магазин приходили стилисты, редакторы журналов, режиссеры с актрисами, делали примерки для будущих фильмов и проектов. Это была скорее костюмерка, чем магазин. Наблюдая, я понимала, что тоже так могу. Знаю, как это работает. Потом устроилась в глянцевый журнал Fashion collection. Но не стилистом, а в редакцию, писала тексты. Параллельно в Осетии начали запускаться какие-то глянцевые журналы. «Да где вы раньше были!» — думала я про себя. Я перезнакомилась со всеми. Это была крутая тусовка. Они делали классно и красиво, часто на голом энтузиазме. Снимать сразу начали с московскими, киевскими фотографами. Ну, а про Дорна я уже рассказывала.
— Не пожалела, что уехала?
— Не сказала бы. Я ведь всегда могу вернуться. Часто бываю в Осетии. Просто здесь, в Москве, нахожу себе больше применения. Только немного жаль, что бросила химию.
— Пути назад нет?
— Ну почему? Вдруг завтра проснусь и такая: «Вернусь-ка я в науку».
Никаких метаний
— Как ты подходишь к собственным повседневным образам?
— Очень часто так устаю от того, что нужно кого-то одевать, что сам хожу в «униформе» — джинсы, футболки, толстовки. Но иногда придумываю что-то интересное. Для себя выбираю вещи онлайн, потому что много выбираю оффлайн для клиентов. Это очень трудозатратно. Про то, кому какая вещь подойдет и какая нужна лично мне, я всегда все знаю. Никаких метаний: «А надо ли?» Единственное, цена может повлиять на уверенность — если слишком дорого, то нет, не надо.
— Есть вещи-любимчики?
— Очень люблю обувь, этого добра у меня куча. Какие-то модели почти коллекционирую, например ботинки Tabi бренда Maison Margiela.
«Во Владикавказе сплошь Моники Белуччи»
— Кавказская мода в общественном сознании — это парад стереотипов: блеск, камни, лого, велюровые спортивки. Какой ее видишь на самом деле, когда приезжаешь в Осетию?
— Отличия между Москвой и Владикавказом, конечно, сразу бросаются в глаза. Вроде бы в Осетии одеваются не очень ярко, но все равно выходит ярко. Может, за счет внешности? Мне это нравится, меня это впечатляет и вдохновляет. В Москве от такого отвыкаешь, потом приезжаешь на выходные во Владик, приходишь в ресторан на самую обычную свадьбу, а там — сплошь Моники Белуччи. Невероятно. Эту фишку нужно сохранять. Сейчас уличная мода, даже во Владикавказе, все же больше про удобство, но я помню, как в универ к 9 утра все приходили на высоких каблуках. Сейчас ведь такого уже нет?
— Да, все перешли на кроссовки.
— Не может быть одинаково во всех городах. Скучно. Прикольно, когда есть местные мемы, шутейки.
— То есть условные «красные мокасины» — это плюс?
— Во Владике, мне кажется, в них и не ходят. Во Владике ходят в Adidas. Или нет, в Nike? Все рэперы. Или вот в кроссовках Balenciaga. Вся республика в них. И я понимаю, конечно, почему ходят в репликах. Сколько людей могут позволить себе оригинальные?
— Бывает, что смотришь на кого-то — и глаз дергается, хочется переодеть?
— Нет, это не про меня. Я смотрю на человека в контексте. То, как человек одевается, о многом говорит. Пусть одевается сам. Тогда сразу понятно, что человек имел в виду. Какая у него история. Так интереснее.
Что будет с модой после пандемии
— На самоизоляции многие научились делать онлайн все, что раньше казалось непредставимым. Как с работой сложилось у тебя?
— Мы должны были снимать обложку для журнала Flacon по скайпу. Мне надо было дистанционно одеть модель в Барселоне, а фотограф, находясь в Ставропольском крае, должен был ее снять. В итоге возникли всякие трудности, и Flacon отказался от этой идеи. Вообще, многие проекты постоянно сдвигались из-за карантина, в итоге я два месяца просидела без проектов.
— Как пандемия вообще повлияла на отрасль?
— Все меняется. Gucci, например, объявили, что планируют делать вместо пяти коллекций в год две. В условиях, когда невозможно что-то прогнозировать, самое рациональное решение — экономия ресурсов.
— А что с «коронавирусными» модными тенденциями?
— Думаю, маски с нами надолго. Средства защиты станут элементами современных коллекций.
— Карантин прошел, а подписки на Netflix остались. Назови три фильма с идеальным стилем.
— Есть такое кино — «Любовь после полудня», каких-то 70-х лохматых годов. Режиссер Эрик Ромер. Это очень красиво. И актуально сейчас, есть что подсмотреть. Ромера всего можно смотреть как модные показы. Недавно пересмотрела «Матрицу». Эти кожаные плащи… да там все идеально. Или — «Пятый элемент» Люка Бессона.
Карина Бесолти
Комментариев: 0