Черные дыры бесланской трагедии

Председатель парламентской комиссии по расследованию чудовищного теракта Александр Торшин впервые открыто и искренне отвечает на самые неприятные и взрывоопасные вопросы наших корреспондентов, очевидцев тех жутких событий, Александра Коца и Дмитрия Стешина.

Александр Торшин, заместитель председателя Совета Федерации РФ.
Родился 27 ноября 1953 года в поселке Митога Усть-Большерецкого района Камчатской области. Имеет два высших образования. Кандидат юридических наук, доцент. Заслуженный юрист России, действительный Государственный советник РФ первого класса.
В январе 2002 года избран заместителем председателя Совета Федерации РФ. В июне 2004 года назначен председателем Временной комиссии Совета Федерации по анализу ситуации на Северном Кавказе. 20 сентября 2004 года назначен председателем Парламентской комиссии по расследованию причин и обстоятельств совершения террористического акта в городе Беслане Республики Северная Осетия — Алания 1 — 3 сентября 2004 г.

О комиссии

— Ваша комиссия была создана параллельно комиссии парламента Северной Осетии. Ходят слухи, что доклада нет до сих пор из-за серьезных противоречий с осетинами.

Бандиты передают малышку, мать которой осталась в спортзале со своим старшим ребенком…

— Наши две комиссии появились независимо друг от друга. О противоречиях будем судить, когда будут обнародованы итоговые доклады, но в процессе работы разногласий не было никогда. Наоборот, помогали друг другу. Те вопросы, которые осетинская комиссия не могла задать напрямую (скажем откровенно, федеральные силовики и Генеральная прокуратура РФ на контакт с ними шли неохотно) или на которые не получала ответов, она задавала через нас, через наши запросы. Им просто сложнее работать, на них проще давить. Они рядом. И с властями, и с потерпевшими.

Плохо, что нет закона о парламентских расследованиях. Потому что парламентские расследования местного масштаба все-таки уязвимы. Есть соблазн выгородить себя и свое начальство. Поэтому в такие федеральные парламентские комиссии нужно в обязательном порядке включать депутатов региональных законодательных собраний и сенаторов Совета Федерации от того субъекта Федерации, на территории которого произошло ЧП. Также я думаю, что было бы целесообразно не делать отдельно парламентские комиссии от Госдумы и Совета Федерации. Все-таки сегодня в Госдуме «Единая Россия» — парламентское большинство, а в Совете Федерации партийные, территориальные, профессиональные группы не приветствуются. Они запрещены регламентом. В смешанной комиссии, как у нас, в составе находятся представители самых разных партий. Есть от КПРФ, ЛДПР, «Родины». Скорости расследования это точно не добавляет, а объективности — да.

— На какой стадии сейчас находятся ваши расследования?

— И та, и другая комиссии пишут доклады, сейчас мы автономны. Но у осетинской комиссии произошла странная и противоречивая вещь — часть комиссии ушла в органы исполнительной власти, а новых членов им не выделили. Тем не менее ими работа сделана большая, и мы ждем результатов.

— В вашей комиссии есть специалисты?

— Знаете, все сложилось по судьбе. Специально мы бы не смогли подобрать такие кадры. Депутат Юрий Савельев был в Беслане во время тех событий, потом туда подъехал Аркадий Баскаев, депутат Госдумы, потом депутат Ольга Борзова. Это очевидцы событий. И потом, тот же Савельев был помощником Собчака, который расследовал тбилисские события (в апреле 1989 года наши войска были брошены на подавление демонстраций оппозиции, пытавшейся сместить режим Шеварднадзе. — Ред.). Другой член комиссии, Леонид Иосифович Биндар, занимался урегулированием осетино-ингушского конфликта. Кто знал, что ему опять придется работать в этом регионе? Генерал-полковник Владимир Кулаков — армия. В 1991 году разделял там противоборствующие стороны. Да ему там каждый блиндаж знаком! У нас есть специалисты, которые хорошо знают Кавказ и разбираются в исламе: Ахмет Билалов, Рудик Искужин. В общем, нет ни одного случайного человека! Есть и представители ФСБ, МВД, армии. Это дает надежду, что наше расследование будет объективным. Даже из корпоративной солидарности одностороннего доклада не получится. Так получилось, что у двух членов комиссии в Беслане пострадали родственники. У Баскаева погибла племянница, у Эрика Бугулова (член Совета Федерации от Республики Северная Осетия — Алания. — Ред.) двоюродная сестра была в захваченной школе с двумя детьми.

…Аушев уходит с ней из школы…

О мистических предзнаменованиях

— Количество погибших — 330 человек — цифра окончательная (на момент интервью не было известно о еще одной скончавшейся после длительного лечения заложнице. — Ред.)?

— Да, она не оспаривается. Но заложников погибло на 13 человек меньше. 330 — это еще 10 спецназовцев, два сотрудника МЧС и только один человек, не входивший в число заложников, погиб в черте оцепления. Мистика. Мистической является и гроза, которая упала на город и чуть не привела к гибели заложников, поскольку террористы обещали убивать людей, если в школе погаснет свет, и пришлось «вырубать» автоматику, которая обесточивает здания во время грозовых разрядов.

Совершенно мистически совпало, что четыре яслей-сада не открылись в день трагедии, и люди на линейку пошли с малыми детьми. Накануне, по весне, вырубили все деревья вокруг школы, как будто расчищали сектор обстрела. Рука судьбы в этом есть.

Совпали события и политической обстановки в регионе. 9 мая погибает Кадыров. Выборы назначены на 29 августа. Все силы бросили на их обеспечение в соседней республике. Я там был, видел, как люди парились в бронежилетах. И выборы-то провели достойно! Всего с одним взрывом. По домам и казармам разъехались аккурат к 1 сентября, естественно, хотели отдохнуть, расслабитьсяѕ Боевики учли и этоѕ

В какой-то степени Беслан оказался «городом невезения». Разве что метеорит туда не упал. Все мыслимые и немыслимые совпадения сошлись в одной точке. Поэтому террористы и ударили туда. И я считаю, что организовано все и проведено было очень грамотными суперпрофессионалами.

О террористе Кулаеве

— Кулаев из таких профессионалов?

— Да нет. Думаю, у него была своя миссия. Это лично мое мнение, не комиссии, Кулаев выжил по заданию главарей своей банды. Уверен. Он вышел только благодаря тому, что у него не было оружия даже рядом. Вокруг были только заложники, и он, подняв руки, кричал: «Не убивайте, я хочу жить». И осетины, что поразительно, его не разорвали, а сдали силовикам, хотя в состоянии аффекта могло быть хуже. Ведь есть же у нас показания, что кого-то все-таки разорвали. И это еще один нерешенный вопрос для комиссии.

Так же, как до сих пор мы не можем добиться фамилий задержанных по горячим следам. Вот недавно Теймураз Мамсуров (глава Северной Осетии, на момент теракта — председатель правительства республики. — Ред.) мне рассказывал: схватили двух — Кулаева и еще одного. Осетины сказали про второго: «Да это наш, пьянь местная». Его тут же отпустили. А фамилия у него есть или нет? Не можем добиться. В подвал здания, где находился штаб, кроме Кулаева, заводили еще несколько человек, но потом отпустили. У них есть фамилии? Мы должны это проверить. А ведь любой пробел информации порождает такие мифы, как боестолкновения в разных частях города 3 сентября, якобы сбитый вертолет ФСБ и прочее.

…террорист Хучбаров выкрикивает что-то не по-русски…

— Мы разговаривали с учителем физкультуры, он рассказывал, как выталкивал в окно этого Кулаева.

— Мы тоже беседовали с этим преподавателем. Он показал, что бандит не пытался убежать, и это для меня тоже интересно. В принципе молодой парень легко мог бы уйти, но сдавался он специально. Вот матери Беслана его даже где-то и жалеют. А тема террористов сегодня вообще как-то незаметно ушла из здания суда. Говорят только о «преступлениях» спецслужб. Вот это главная цель, для которой Кулаев выжил.

Начинают уже вспоминать: мол, террористы неплохо с нами обращались. Жалели, советовали лечь на пол, чтобы не убили при обстреле. Кто-то кому-то сказал, что никого убивать не будут. Так они же в первый день всех крепких мужиков поубивали! Просто и демонстративно, чтобы показать свои намерения. И я еще обратил внимание: Кулаев до сих пор ни перед кем не извинился за содеянное. Сказал бы: «Простите меня, Бога ради! Я здесь оказался случайно». Ничего подобного, молчит.

— Вы с ним встречались?

— Да, он ведет себя так, как будто уверен, что ему удастся выбраться на свободу. Только не по суду. Причем разговаривали с ним такие опытные члены комиссии, как генерал-полковник МВД Валерий Федоров и известный адвокат Алексей Александров. Мы с ним говорили почти четыре часа. Больше не стали, потому что это невозможно. Он неглуп, смышлен, говорит тихим голосом и уходит от ответов. Сбился всего один раз: по вопросу: когда взял в руки автомат? Сначала утверждал, что уже в школе, но потом проговорился, что получил его в лесу, перед выездом в Беслан.

Когда его спросили: «Ты раскаиваешься?» — он ответил: «Наверно, не надо было там быть». Вот и все раскаяние. Я так понимаю, что он не беспокоится ни о своих братьях и сестрах, ни о своих детях — там все хо-ро-шо! Там все устроено. Он получает передачи от родственников. На самом деле его не бросили. Потому что у Кулаева была задача, которую он выполнил. Ему нужно было сдаться и сказать: террориста, который «стоял на кнопке», убил наш снайпер. После этого заявления нам пришлось снова вызвать руководителя силовой фазы операции, сели мы, посмотрели схему спортзала. Скажу, что сейчас у комиссии есть вопросы к людям, которые утверждают подобные вещи. Потому что подрывник стоял в мертвой зоне. И на схеме это видно, и террористы тоже были не идиоты. И еще. Вы там были и обратили внимание, что на окнах спортзала не было решеток. Значит, там были особые стекла. Пластиковые? И мы сделали по этому поводу запрос.

— Точно, не было в спортзале осколков стекла на полу, хотя, судя по площади окон, стекла там должно быть груды!

— Мне на мой запрос отвечают (пока устно) — решетки не делали специально, поставили пластик на окна. Вот представьте, как этот пластик искажает и как через этот пластик можно прицелиться через оптику и куда-то попасть! Надо еще уточнить, сколько рам было остеклено на момент взрыва. После взрыва, конечно, все вылетело. Но повторюсь. Комиссия пока ничего окончательно не утверждает, ждем письменных ответов. Казалось бы, зачем это выяснять парламентской комиссии? А как потом отвечать потерпевшим? Как людям в глаза смотреть? Переадресовать все такие вопросы в Генеральную прокуратуру? Вряд ли нас кто после этого пойметѕ

…и радостно хохочет в объектив. На следующий день его лошадиное ржание оборвет пуля спецназовца.

О «тайной» кассете

— Говорят, у комиссии есть некая пленка, может, она бы пролила свет на многие вопросы?

— Тайного в этой кассете ничего нет, она приобщена к нашему расследованию. Пленку нам передали американские журналисты. С точки зрения информационной большого интереса кассета не представляет. На кассете — переговоры Руслана Аушева с террористами, вывод из здания школы женщин с грудными детьми. Главарь банды Хучбаров на кассете четко сказал: «Живым отсюда никто не уйдет». Хорошо видны лица двух террористов. Это важно для следствия, остальные позируют в масках. Видели еще у Хучбарова в руках «винторез». А в вещдоках его нетѕ Конечно, возникают вопросы: а как эта кассета попала в руки американских журналистов?

— Как это объясняют американцы?

— Якобы эту кассету передали в сентябре журналистам подростки, которые нашли ее в развалинах школы. А то, что до января они ее не передали, нам объяснили просто: хотели сделать эксклюзивный фильм. Кстати, никто в Беслане о том, что дети нашли кассету, не знает. Мы опросили многих свидетелей, но этого никто не видел.

— Почему бы не обнародовать эту съемку?

— Она очень тяжелая в психологическом плане. Нам самим было тяжело ее смотреть. До сих пор перед глазами улыбающаяся физиономия Хучбарова. Однако на причины самого произошедшего пленка свет не проливает.

ШОК

Школа № 1, сентябрь, «День ВеселЪя»…

Журналисты «Комсомолки» просмотрели уникальную пленку, снятую оператором боевиков в захваченной школе.

Наутро после штурма школы мы побывали в кабинете директора, где был штаб боевиков. Под тумбой с телевизором валялась разбитая любительская видеокамера. Она была пуста. От камеры шли шнуры к видеомагнитофону — боевики делали копию отснятого материала. Но видик тоже был пуст. Мы даже не сомневались, что всю съемку изъяли спецслужбы, которые всю ночь работали в освобожденной школе. Оказалось — нет. Уникальная запись всплыла за океаном, в США. И там из нее быстро смонтировали фильм. Но копия исходного материала осталась в Осетии, и нам удалось ее найти во Владикавказе. Психологически пленка очень тяжелая, поэтому, по этическим соображениям, мы не можем описать все ее содержание.

Для копии боевики взяли первую попавшуюся кассету формата VHS, валявшуюся в кабинете. На ней был записан детский праздник. Карлсон, Дед Мороз, дети в костюмах гномов танцуют возле елки. Как и первого сентября, счастье превращается в трагедию мгновенно, без полутонов и переходов. На экране изображение размыто, потом становится четче и внизу появляются титры: «День Веселъя». Именно так, через твердый знак. Камера пробегает по коридору, соединяющему два крыла школы. Сорваны занавески, возле окон построены баррикады из школьных учебников и парт. Следующий план — кабинет директора. На диване со снайперской винтовкой-«винторезом» в руках сидит главарь боевиков — Хучбаров. В комнату входит экс-президент Ингушетии Руслан Аушев. Они долго разговаривают не на русском языке. Приводят директора школы Лидию Цалиеву, и женщина осторожно подходит к Аушеву:

— Я не плачу, я держусь.

Аушев:

— Держитесь, держитесь.

— Я так благодарна, что вы откликнулись! Что вы первый приехали! Я прошу, чтобы не обижали детей. Чтобы ничего с ними не сделали!

Хучбаров:

— Это зависит от Путина.

Аушев:

— Я приехал, чтобы передать их требования. Я их передам.

Аушева подводят к распахнутому окну, он перегибается, смотрит вниз. Следом за ним в окно высовывается оператор. У стены школы — груда тел мужчин, которых боевики расстреляли в первый день. Их террорист снимает долго — нелюдю нравится это страшное зрелище. Затем Аушев с боевиками спускается по лестнице. Снова говорят не то на чеченском, не то на ингушском языке. Появляются женщины с маленькими детьми, выходят через открытую дверь на улицу, слышен детский плач. Женщины в шоке, они благодарят каждого боевика, те отвечают: «Аллах акбар!» Кто-то из боевиков говорит, что две женщины хотят остаться — у них еще старшие дети в спортзале. Выходит женщина с двумя грудничками на руках. Еще одну малышку на руки берет сам Аушев и скрывается в проеме двери. Раздается звериный хохот боевиков, жить им осталось чуть больше суток…

Александр Коц alexkots@kp. ru
Дмитрий Стешин 06 августа 2005 г.

— В Ингушетию комиссия выезжала?

— Конечно. Причем работали не только в столице республики — поднимались в лагерь бандитов. Но я бы не стал абсолютизировать так называемый «ингушский след». Сейчас сделан запрос еще раз проверить по изъятому у террористов оружию, нет ли среди них стволов, которые находятся в розыске после нападения на Назрань 21 июня 2004 года. Понимаете, действия террористов были направлены как раз на то, чтобы разжечь очаг напряженности, взорвать Кавказ, стравить по новой ингушский и осетинский народы. Поэтому мы даже не будем говорить о национальном составе банды. Но вот в чем штука: общество признает, что у бандитов нет национальности, но зато теперь у них есть вероисповедание — ислам.

— Но, говорят, за несколько дней до теракта из Беслана исчезло все ингушское население…

— Ингушского населения в Беслане и до этого было очень мало. Вот меня обвиняют, что мы скрываем такой факт: Аушев вывел только детей ингушской национальности. Однако нам достоверно известно, что дети-ингуши в школе не учились вообще. Возможно, это и сыграло какую-то роль в захвате. Потому что были бы там ингушские дети, бандиты еще призадумались бы, связываться с таким захватом или не стоит. Это была бы уже кровная месть, причем внутри Ингушетии. Проблема в другом. Сейчас много говорят о неэффективности суда присяжных заседателей. В Ингушетии эта проблема ощутима в полной мере. Комиссия проверяла, были ли среди террористов те, кто должен был отбывать срок тюремного заключения. Так вот, один из бандитов, участвовавших в нападении на бесланскую школу, Маиербек Шайбекханов, 5 июля 2004 года был оправдан судом присяжных заседателей по четырем тяжелейшим статьям УК РФ и выпущен на свободу. Надо менять законодательство, потому что совсем без судов присяжных тоже нельзя. Пусть ингушского подозреваемого судят присяжные в Иркутске, Магадане, Калининграде. Да мало ли где, но только не в Ингушетии. Пока идет наше расследование, там суд присяжных оправдал еще пятерых, арестованных за хранение оружия. Эта фабрика продолжает работать. А на Северном Кавказе арестованные с оружием уже не требуют адвоката. Первым делом они пишут заявление: «Прошу судить меня судом присяжных». А если даже и осудят, то отбывают они срок по месту совершения преступления. Сейчас мы отрабатываем еще одну версию. Возможно, бандиты хотели, хотя и не формулировали этого (может быть, просто не успели), в качестве одного из пунктов «договорного пакета» потребовать от силовиков освобождения своих соратников, сидящих во Владикавказе.

О взрыве в спортзале

— Не успели из-за того самого взрыва? Вокруг него много слухов ходит…

— Рвануло в тот момент, когда взрыв никому не был нужен. Уже на подлете был самолет с переговорщиком, на которого они наконец-то согласились, — Асланбек Аслаханов (ранее было категоричное требование: только все четверо — Дзасохов, Зязиков, Рошаль, Аслаханов). Может, кому-то не нужны были переговоры с ним. Долететь он не успел, произошел взрыв. А как он произошел? Большое количество свидетелей в уголовном деле показывают на случайность этого взрыва. Мы запрашивали экспертов: были ли в спортзале задействованы схемы дистанционного подрыва? Эксперты отвечают: нет. Как же тогда Хучбаров уничтожил в первый день «шахидку»? Подошел, нажал на ней кнопку? Он, кроме как дистанционно, взорвать ее не мог. Из показаний свидетелей хорошо видно, что 3-го числа уставшие террористы затеяли вдруг смену схемы минирования. Да у них на третий день руки должны были ходуном ходить! И одна из свидетельниц показывает, как бомба оторвалась от клейкой ленты, упала, и произошел взрыв. Можно представить картину 3 сентября. Третий день без воды, без еды, в духоте. О каком адекватном восприятии действительности тут можно говорить? Поставьте себя на их место. На это тоже надо делать скидку. Потерпевшие сейчас верят Кулаеву. Но он сам-то взрыва не видел. Он был в коридоре, услышал взрыв, пошел на шум. Навстречу ему попался Хучбаров, который сказал: «Русский снайпер убил человека, стоявшего на педали». Вот ему верят, а всем остальным… Повторяю еще раз: террористы не идиоты и не стали бы ставить подрывника под пули снайпера. Все тайное рано или поздно станет явным. Нам кажется, мы найдем возможность убедительно аргументировать свою точку зрения, никого не выгораживая и никого огульно не обвиняя. Вообще-то ценность демократических институтов в том, что факт преступления и виновность людей в этом преступлении доказывается судом. Если кто-то сейчас говорит: «А вот они там танками и огнеметами жгли детей», — это очень серьезное обвинение. На такое обвинение нужно иметь прежде всего моральное право… А оно есть только у очевидцев. Тем не менее в радиоэфире, в СМИ, от людей, которых близко не было во время бесланской трагедии, идут четкие утверждения: «Шмелями» жгли детей! Вот такой, с позволения сказать, «приговор» демократических изданий. Тогда зачем следствие и суд?

Хочу спросить самозваных судий. Как вы думаете, если бы власти захотели все скрыть, был бы возможен открытый суд над Кулаевым во Владикавказе?

О «Шмелях» и танках

— Так куда же стреляли «Шмели»?

— Много говорили о том, что «Шмели» были зажигательные и стали причиной и пожара, и гибели заложников. Во-первых, никакого смысла стрелять по крыше спортзала школы из «Шмелей» не было. Вот снимки крыши школы, перпендикулярной спортзалу (Александр Торшин раскладывает перед нами фотосъемку). Она целая. Хотя как раз по ней стреляли из «Шмеля». Вот следы попадания (небольшие дыры в шифере). Сорван лист шифера, один. И все. Почему там не загорелось? На самом деле сейчас экспертиза выясняет причины пожара. По мнению специалистов, очень большую роль сыграла взрывчатка. Например, алюминиевая пудра, которая была в одном из взрывных устройств. Бандиты с бомбами явно перемудрили, и наряду со взрывом получился зажигательный эффект. Комиссии во всем нужно разобраться. Кстати, в обвинительном заключении Генеральной прокуратуры по делу Нурпаши Кулаева четко написано, что порядка пяти штук «Шмелей» было у террористов, таких же, как у наших — не зажигательных. Нет на Северном Кавказе других. Есть еще дымовые «Шмели», а вот зажигательных пока никто в глаза не видел. И в одном из коридоров террористы все-таки успели выстрелить в наших из такой «базуки».

Лагерь боевиков в Ингушетии перед нападением на бесланскую школу. С «инспекцией» приехал сам Шамиль Басаев.

От танков тоже никто не отказывается. Они участвовали — вот схема (перед нами разворачивает план). Точнее, стрелял один танк. Вот он стоит у переезда, потом он пошел к школе. Допросили механиков, водителей. Как они стреляли? Они били точечно. Но если собрать все сегодняшние свидетельства очевидцев, получится, что целый танковый полк палил по школе. Почему же тогда уцелело здание? У нас зафиксированы все выстрелы (танк начал стрелять в десятом часу вечера, когда заложников в школе уже не было. — Ред.). Танковая пушка находилась под углом 0 и минус 1 градус. Подавлялись гнезда пулеметчиков. И после того как танк отошел, потребовались опять «Шмели», потому что терять своих уже больше не хотелось. Последнего бандита уничтожили в 23.20.

А люди винят всех подряд. Вплоть до директора школы. Но опять же, если бы были подозрения хоть на малейшую ее связь с боевиками, никто бы ее на свободе не оставил. Она тут же была бы задержана. Депутат Государственной Думы Ольга Борзова, замечательный врач, 4 сентября принимала в больницах потерпевших, все говорили о зверствах бандитов, о том, как они стреляли в детей, благодарили спецназовцев… Теперь некоторые из них говорят, мягко говоря, иное — прямо противоположное! Других заложников СМИ не цитируют (хотя их очень много). Вообще вокруг этих событий много мифов, и это бывает после любого теракта. Давайте отмотаем пленку на полтора десятка лет назад. Тбилисские события 89-го года. Они расследовались комиссией во главе с Собчаком. В прессе гуляли самые немыслимые и ужасные подробности — газ, саперными лопатками рубили людей, давили гусеницами детей. Работали там, кстати, тогда три комиссии: Съезда народных депутатов СССР, Верховного совета Грузии и ЦК КПСС. Мистика — я был как эксперт в последней. И все три комиссии пришли к одним выводам: газа не было, саперными лопатками не рубили, танками никого не задавили. Толпа, давка, случайные жертвы. Теперь этого никто не оспаривает, а вспомните, что было тогда?

О ремонте перед захватом

— Ремонт школы боевиками тоже один из мифов?

— Это открытый пока для нас вопрос. Есть показания от «Матерей Беслана», что при ремонте школы заменялись балки в спортзале. Причем они нашли в районной газете (август 2004 года) оптимистический очерк о том, как классно школа готовится к новому учебному году, меняются перекрытия, поднимаются под крышу балки. Там каждая балка весит столько, что, конечно же, слабые женщины и пожилые люди (ведь есть версия, что ремонт производился только силами учителей) не смогли бы их поднять. То есть балки ставились профессионально, домкратами, специнструментом. А ведь этот вопрос изначально остро не ставился. Опросили людей и все. А сейчас мы снова возвращаемся к нему. Если ремонтом действительно занимались люди, которые причастны к совершению терактов, значит, там и схроны могли быть. Так что ремонтом мы еще займемся и соответствующие запросы составим.

ИЗ ДОСЬЕ «КП»

Что такое «Шмель»?

Реактивный противопехотный огнемет «Шмель» имеет две модификации — многократного (РПО-1) и однократного (РПО-2) применения. В Беслане применялась вторая модификация огнемета, в котором граната упакована в пластиковый одноразовый тубус. Огнемет РПО-2 стреляет термобарической гранатой. При взрыве этой гранаты образуется высокотемпературное поле, которое просто выжигает весь кислород в воздухе. Давление в зоне взрыва резко падает — образуется вакуум. Термобарический взрыв имеет одну особенность: он «затекает» в укрытия, окопы, амбразуры дотов. Поэтому его и применили в Беслане: боевиков выкуривали из укрепленных пулеметных гнезд и подвалов.

Но термобарическая граната — отнюдь не зажигательное оружие, как считают многие неспециалисты. Скорее наоборот. После термобарического взрыва в воздухе не остается кислорода, без которого горение невозможно.

Кроме того, для нанесения ожогов и возникновения пожара необходима вспышка огня от трех до пяти секунд, тогда как вспышка от термобарического заряда «Шмеля» действует от 0,3 до 0,5 секунды. И корреспонденты «КП» своими глазами видели эти короткие вспышки.

СЕНТЯБРЬСКИЙ ДНЕВНИК

«Обессилев, дети падали у наших ног…»

Что осталось за рамками прошлогодних публикаций авторов этого материала

…Едем из Минвод в Северную Осетию. По радио только и говорят, что город блокирован, границы с республикой перекрыты… Уже строим планы, как будем пересекать все эти блокпосты «огородами». Таксист ноет, мол, взяток даст больше, чем заработает. Берем эту «почетную» миссию на себя. Но, как ни странно, до самой границы с Северной Осетией нас не остановили ни разу. А на границе только проверили паспорта. То, что сам Беслан не перекрыт войсками, мы поняли, лишь совершенно беспрепятственно подъехав к городскому Дому культуры, где собрались все журналисты и родственники заложников. И тех, и других здесь сотни…

…Обходим родственников заложников. От их рассказов рвет душу.

— Почему везде говорят, что там всего 300 заложников, ведь там больше тысячи? — дергают нас за рукава рыдающие старухи.

Они ловят каждый выпуск новостей по телевизору. И после каждого выпуска доверия к журналистам все меньше и меньше…

…Пригнувшись, сидим рядом с десятками ополченцев, вооруженных ружьями и карабинами. Стрельба нарастает. Внезапно из-за стены выскакивает полуголый окровавленный пацан, за ним еще один, за ним девчушка лет восьми в одних трусиках. Все в копоти и багровых пятнах. Обессилев, они падают у наших ног.

Из оцепенения выводит крик одного из местных: «Штурм начался!»

Вместе с ополченцами и другими журналистами, случайно оказавшимися во внутреннем кольце оцепления, подхватываем выбегающих на нас худющих детей и тащим их к машинам «Скорой помощи».

Выбегаем на площадку перед кафе, здесь уже люди с минеральной водой принимают детей. Автоматически передаем им ребятишек, ноги разворачивают тело и бегут обратно. Голова отключается. До спасительного кирпичного забора, где мы впервые приняли детей, метров 50. Поверх него видны чердаки школы, откуда стреляют в разные стороны. Но дети со стороны школы больше не бегут.

…С торца спортзала по школьному чердаку долбят из чего-то похожего на гранатометы. Видны яркие короткие вспышки.

Только через несколько месяцев начнутся разговоры о «Шмелях» и огнеметах. А в тот вечер в больницах города спасенные со слезами благодарности рассказывали о самоотверженности спецназовцев.

…Метрах в 10-15 раздается оглушительный звук, как будто бульдозер упал с небоскреба. В глазах одного из нас темнеет, в ушах гул. Контуженного коллегу вытаскивает в безопасное место напарник.

Александр Коц alexkots@kp. ru
Дмитрий Стешин 10 августа 2005 г.

 

О силовиках и ополченцах

— Некоторые бывшие заложники сегодня грешат на спецназ…

— Комиссия не может игнорировать ни один факт в своем расследовании. Сейчас в прессе активно обсуждаются детали ведения огня спецназом при освобождении заложников. Но мы не можем оставить без внимания и другой вопрос: что делали вооруженные люди, родственники и близкие заложников, которые все те дни кольцом стояли вокруг школы?

— Палили по школе из всего стреляющего. Дети с мешками патронов бегали. Мы видели.

— Вот вы знаете, почему у комиссии возникли трудности в работе? А мы послали запрос: кто были эти вооруженные люди, их данные? У прокуратуры в деле — ни одной фамилии! Ни одного изъятого ствола и масса свидетельств, как эти люди стреляют по школе. А пуля — дура, она не выбирает. Да более того, из-за этой беспорядочной стрельбы школу застилала пыль от штукатурки. Снайперы и спецслужбы не могли эффективно работать. Но задаю вопрос спецслужбам по поводу вооруженных родственников и слышу: ради Бога, не трогайте их! Потому что, если бы эти люди не побежали вытаскивать детей, жертв было бы больше. Это правда. И то, что стреляли они по школе, — тоже правда. Получается, у каждого, кто освобождал заложников 3 сентября, своя правда. Очевидно, есть и своя ложь. Комиссия должна докопаться до истины.

— Почему главные силовики страны не находились на месте?

— В те дни была большая опасность конфликтов в нескольких субъектах Федерации. Какие-то силы пытались столкнуть два народа, к счастью, сделать этого не удалось. Хотя в первые дни была пресечена попытка похода в Ингушетию стихийных групп осетинских мстителей. Подобной ситуации боялись не меньше, чем самого захвата. Поэтому и Патрушев, и Нургалиев находились не в Беслане. Им нужно было контролировать весь Кавказ и тушить возможные всплески национализма. Кстати, должен отметить, что сегодня власть не умеет или не хочет в полной мере общаться с людьми. С первых дней работы комиссии нам пришлось взять на себя нелегкое бремя — выслушивать пострадавших, пытаться утешать в их безутешном горе, извиняться. Это все должны были делать прежде всего руководители республики. К сожалению, до сих пор это не сделано! Думаю, не поздно это будет сделать к годовщине трагедии. Поразило и другое. Американцам потребовались месяц и десять дней, чтобы принять закон о противодействии терроризму, он называется «Патриот». У нас этот закон все еще где-то во втором чтении. А существующие законы далеки от совершенства. Например, по действующему законодательству при таких терактах операцией по освобождению заложников «руководство берет на себя МВД или ФСБ в зависимости от того, с какими целями захвачены заложники». Там четко записано: если люди захвачены с корыстными целями (видимо, с целью получения выкупа) — это МВД, во всех остальных случаях, наверное, ФСБ. В Беслане три часа вообще никаких требований не было! Во многом именно поэтому и единого штаба, и персонального его руководителя в Беслане 1 сентября фактически не было.

— Мы сами видели бардак в городе, спокойно проходили к школе, может, если бы все было сделано грамотно, можно было минимизировать жертвы?

— То и дело проскакивают сообщения о том, что террористов было больше, чем 32…

— По словам террориста Нурпаши Кулаева, группа состояла из 32 человек и делилась на две неравные части.

10 человек были на втором этаже. Остальные — на первом, и между ними курсировал Хучбаров. Но в то же время очень сомнительно, что Кулаев лично всех боевиков пересчитал. По состоянию на сегодняшний день нам известно о 32 террористах, но поступают новые сведения, и ставить точку здесь рано.

О виновниках теракта

— Также рано говорить и о виновниках захвата?

— Сейчас всех виновников трагедии мы назвать не можем, у нас до сих пор нет ситуационного анализа, который проводит специальная группа профессионалов по заданию Генеральной прокуратуры, и нет решений судов. Два офицера МВД привлечены к ответственности в Северной Осетии и один в Ингушетии за халатность. Министр внутренних дел Северной Осетии отстранен от должности. Но я не исключаю, что по материалам работы комиссии еще будут возбуждены уголовные дела. Поэтому сейчас особо важна ситуационная экспертиза, которая покажет, кто, что и в какое время делал. Конечно, то, что произошло, — это вина властей, тут и комиссии никакой не надо. Правы потерпевшие — власти доверили детей, и она не обеспечила их безопасность. Все. Точка. Больше добавить нечего.

— Есть ли у вас уже предварительные выводы?

— О конкретных выводах комиссии говорить пока рано. Но мы обязательно проведем ряд специальных совещаний, посвященных вопросам безопасности. Первое — надо что-то делать с оборотом оружия на Северном Кавказе. Второе — коррупция. По отчету Генерального прокурора, за весь прошлый год в Ингушетии не было возбуждено ни одного уголовного дела по коррупции. Дела о терроризме — единичны. Где профилактическая работа? Где превентивные меры? Надо менять подходы к работе наших спецслужб на Кавказе. Ну где-нибудь у нас учат чеченскому языку? Военные, направленные служить на Кавказ, должны сами минимум год вникать в особенности региона. Приезжают, получают со временем генеральские звания (одному — заслуженно) и уезжают с Северного Кавказа. Начальника УФСБ по Ингушетии, опытнейшего в кавказских делах специалиста, перевели в один из сибирских регионов. Ему бы в Академии ФСБ на спецфакультете молодых офицеров для Ингушетии и Чечни готовить… Однако Патрушеву виднее. Мое мнение — вахтовый метод плодов не даст. Была интересная идея у одного из беслановцев: «Возьмите детишек-сирот, у кого родители погибли, в одну из школ ФСБ и вырастите из них спецотряд по борьбе с терроризмом». Они бы точно достаточно долго даже зарплаты не стали бы просить, мстили бы от имени государства. Не такая уж и плохая схема, лучше, чем самосуды втихаря по ночам и передача ненависти от поколения к поколению.

ТОЛЬКО ЦИФРЫ

Смертельная арифметика

Эти цифры «Комсомольской правде» предоставила парламентская комиссия по расследованию. На сегодняшний день эти данные являются самыми точными.

1127 человек — общее число заложников, 318 из них погибли.

Также погибли 10 бойцов Центра специального назначения ФСБ России, двое сотрудников МЧС России и один гражданский, стоявший рядом со школой во время штурма.

142 человека избежали захвата 1 сентября.

349 человек убежали с территории школы после взрыва без посторонней помощи (на основе анализа 249 показаний свидетелей и потерпевших).

461 человек освобожден благодаря силовой операции.

60 человек показали, что на момент взрыва 3 сентября были в бессознательном состоянии.

1003 — общее количество показаний и протоколов допросов свидетелей и потерпевших.

СЕНТЯБРЬСКИЙ ДНЕВНИК

«Самое страшное было в морге…»

Что осталось за рамками прошлогодних публикаций авторов этого материала

— Сфотографировать хотите? — Девчушка, подведя нас к калитке, выходящей в сторону школы, бойко сообщает нам военную тайну. — От этой калитки надо быстро пробежать вон до того здания, за ним безопасно. Затем от него — вон к тому строящемуся спортивному комплексу, тоже бегом. А уже из комплекса прекрасно все сфоткаете.

Страшно. Четырежды пытаемся стартовать на раз-два-три. Ноги не хотят бежать.

Наконец 100-килограммовый фотограф Володя Веленгурин выскакивает за калитку и бежит, вихляя задом. Справа-слева из земли вырываются фонтанчики. Секунд через 15 мы все под прикрытием спорткомплекса.

— Вы чего смеетесь? — Фотограф не замечает, как сам тихонько нервно похрюкивает.

— Бежал ты смешно.

— Стреляли?

— Немного…

Вечером узнаем адреса освобожденных Русланом Аушевым заложников. В ту ночь из десяти адресов нас пустили только в два дома. Несмотря на позднее время и тяжелейший стресс, с нами поговорила Залина Дзандурова, ее отпустили с двухлетним сыном Аланом, и Салимат Сулейманова, вышедшая из ада с двухмесячной Аминой. У обеих на тот момент оставались в школе дети. Позже мы узнаем, что при штурме сын Салимат погибнет…

К часу ночи возвращаемся в детский сад, где нас приютили вместе с другими журналистами. На столе у ребят из западных информагентств уже стоит большая бутылка водки.

— У тебя ж сегодня день рождения, — грустно напоминает одному из нас фотокор Толя Жданов. На столе появляется коньяк. Но пьем молча и не чокаясь. Рассматриваем фотографии, сделанные в спортзале. Понимаем, что жертв безумно много.

— Не буду я посылать своим эти фото, нельзя это ставить, — говорит один из западных фотографов и отворачивается к стене. Один за другим встают и уходят кто куда остальные.

— Много там убитых? — осторожно спрашивает нас сотрудница детского сада.

— Нет, не очень. — Глотая ком, отводим глаза.

Уже в Москве знакомые спрашивали нас: «Что там было самым страшным?» Слава Богу, самое страшное осталось за кадром. В морге.

Открытые, чистые, ясные, словно живые глаза несъеденных огнем малышей, покрытых прозрачным полиэтиленом. Стоны бесслезно рыдающих женщин над куском чего-то бесформенного и обугленного. Страшный запах, который даже спустя месяцы преследует. Салимат Сулейманова со своей двухмесячной малюткой на руках, еще не знающая, что ее шестилетний сын где-то здесь, среди ЭТОГО.

Все это до сих пор иногда снится, иногда не дает заснуть циничным, как принято считать, журналистам, уже назвавшим между собой этот кошмар «бесланским синдромом».

 

Александр Коц
Дмитрий Стешин

«Комсомольская правда», август 2005 г.